
Флотилия «кораблей в бутылке» вернулась. В сущности, она никогда
не прекращала плавать в течение этих семнадцати лет, которые прошли
с момента первого издания. Кто-то даже открыл бар, назвав его
«Корабли в бутылке», они там печатали мои микрорассказы на бумажных
салфетках.
Каждый раз, когда со мной приключается что-нибудь странное, и я
пытаюсь описать это, то тот, кому я это рассказываю говорит: «Всё
это неправда, это один из твоих кораблей в бутылке».
Даже мне иногда не легко распознать грань. Когда-то я начинал с
реальной истории, которую потом переделывал в рассказ. Теперь я беру
фантазию и изменяю её так, чтобы получилась жизнь. Иногда это даже
удаётся.
Я начал писать «Корабли» как «мессиджи для друзей», которые я
посылал тому или иному: не думая, что из этих посланий, собранных вместе,
получится книга. Затем, перечитывая рассказы и создавая новые, у
меня было всегда то же самое ощущение: это — мессиджи, даже если
адресатов сейчас много, и я с ними не знаком.
Основная часть была написана на острове Пантеллерия далёкой
ветреной весной в качестве исцеления раны, которая затягивается, но
залечивается. Там я придумал образ капитана Соло, который командует
парусником, не имеющим возможности причалить к берегу, — образ
капитана, который
полностью отдаёт себе отчёт в происходящем, — этакий добровольный
пленник в стеклянном сосуде. Долгое время я плавал по жизни в его
манере — защищенный безучастием и оторванный от мира. Но приходит
время покидать убежища: открытое море это не риск, а долг. На
предпоследней строке выбора нет: можно лишиться почвы под ногами и
пойти ко дну, если не иметь почвы для размышлений.