Флотилия «кораблей в бутылке» вернулась. В сущности, она никогда не прекращала плавать в течение этих семнадцати лет, которые прошли с момента первого издания. Кто-то даже открыл бар, назвав его «Корабли в бутылке», они там печатали мои микрорассказы на бумажных салфетках.
     Каждый раз, когда со мной приключается что-нибудь странное, и я пытаюсь описать это, то тот, кому я это рассказываю говорит: «Всё это неправда, это один из твоих кораблей в бутылке».
Даже мне иногда не легко распознать грань. Когда-то я начинал с реальной истории, которую потом переделывал в рассказ. Теперь я беру фантазию и изменяю её так, чтобы получилась жизнь. Иногда это даже удаётся.
     Я начал писать «Корабли» как «мессиджи для друзей», которые я посылал тому или иному: не думая, что из этих посланий, собранных вместе, получится книга. Затем, перечитывая рассказы и создавая новые, у меня было всегда то же самое ощущение: это — мессиджи, даже если адресатов сейчас много, и я с ними не знаком.
     Основная часть была написана на острове Пантеллерия далёкой ветреной весной в качестве исцеления раны, которая затягивается, но залечивается. Там я придумал образ капитана Соло, который командует парусником, не имеющим возможности причалить к берегу, — образ капитана, который полностью отдаёт себе отчёт в происходящем, — этакий добровольный пленник в стеклянном сосуде. Долгое время я плавал по жизни в его манере — защищенный безучастием и оторванный от мира. Но приходит время покидать убежища: открытое море это не риск, а долг. На предпоследней строке выбора нет: можно лишиться почвы под ногами и пойти ко дну, если не иметь почвы для размышлений.