Его признали правым, тюремного психолога. Отчёт, представленный им, был одобрен директором и скреплён подписью министра юстиции. Психолог написал: «Я полагаю, что после десяти лет лишения свободы заключённый Максим Спинелли раскаялся в содеянном и полностью искупил свою вину. Но, если рассматривать более тщательно его дело, раскаяние не является основным пунктом, о котором следует рассуждать. В возрасте шестнадцати лет он убил своих родителей, да, это так. Он сделал это хладнокровно, выстрелив им в затылок из охотничьего ружья, да, это так. Спрятал их тела в гараже, сказав всем, что они отбыли в отпуск, да, это так; и потом, в течение двадцати суток продолжал вести спокойный образ жизни: дом, досуг и никакой школы. Тем не менее, в процессе расследования дела, обнаружился мотив, который направлял руку юноши. Отец, — адвокат, ожидал, что он, как и старший брат, пойдёт по его стопам. Но на Максима легли тяжким грузом эти ожидания. Он чувствовал, что это ему не по плечу. Два раза он провалился при поступлении в гимназию. Родители не переставали упрекать его. Максим был страстно увлечён столярным делом. Он мог бы стать великолепным плотником, что он и продемонстрировал в месте заключения. Но родители хотели бОльшего. Он знал, что не может дать им этого. И он убил их. Почему? Чтобы не разочаровывать их ещё сильнее. Этими выстрелами из ружья он хотел уничтожить не их, а свои собственные угрызения совести из-за того, что не мог быть тем, что они надеялись в нём увидеть. И поступив так, он проявил, пусть даже таким экстремальным способом, свои сыновние чувства. Если мы окажем ему доверие, он продемонстрирует обществу свою готовность раскрепоститься, интегрироваться и развить в себе правильные жизненные ценности».
     Максима Спинелли освободили. Он спрашивал себя — почему. Он знал об отчёте психолога. Этот отчёт он читал и внимательно перечитывал снова и снова. Его потрясли эти прекрасные слова, сказанные о нём. Потом ему показалось, что он не заслужил их. Почувствовал, что ему это не по плечу. Ему стало жаль психолога. И мучительные угрызения совести начали одолевать его.